Вечные спутники

Свои «Портреты из всемирной литературы» один из самых ярких представителей Серебряного века Дмитрий Мережковский назвал «дневником читателя в конце XIX века». Цель этого дневника — рассказать о великих современниках и собственных ощущениях, с ними связанных. И нет никакой натяжки в том, что современниками автор называет не только Тургенева и Достоевского, с которыми ему довелось пересечься во времени, но и Пушкина, погибшего за четверть века до его рождения, и Эсхила, Плиния Младшего, Данте, Сервантеса, Гёте... «Они идут за нами, — говорит Мережковский о своих героях, — как будто провожают нас к таинственной цели; они продолжают любить, страдать в наших сердцах как часть нашей собственной души... Для каждого народа — родные, для каждого времени — современники, и даже более — предвестники будущего». В начале XXI века эссе и очерки Мережковского по-прежнему убедительны, их высочайшие художественные достоинства несомненны, они глубоко пристрастны и тем интересны.

В эту книгу вошло практически все, что написал Илья Ильф один, без участия своего соавтора и друга Евгения Петрова. Рассказы, очерки, фельетоны датируются 1923–1930 годами — периодом между приездом Ильфа из Одессы в Москву и тем временем, когда творческий тандем окончательно сформировался и две его равноправные половины перестали писать по отдельности. Сочинения расположены в книге в хронологическом порядке, и внимательный читатель увидит, как совершенствуется язык Ильфа, как оттачивается сатирическое перо, как в конце концов выкристаллизовывается выразительный, остроумный, лаконичный стиль. При этом даже в самых ранних фельетонах встречаются выражения, образы, фразы, которые позже, ограненные иным контекстом, пойдут в народ со страниц знаменитых романов Ильфа и Петрова.

Владислав Ходасевич (1886–1939) — особая фигура в русской литературе. При жизни он не занял подобающего места в отечественной поэзии, ибо был, по словам Нины Берберовой, «поэтом без своего поколения». И хотя со временем стало ясно, что Ходасевич — это прочное звено в традиции, берущей начало от Пушкина, «поэтическое одиночество» наложило отпечаток на его талант и, может быть, стало одной из причин того, что в последнее десятилетие жизни он вообще не писал стихов. Но при этом Ходасевич стал ведущим литературным критиком русского зарубежья и в мемуарах рассказал о своей эпохе так, как более не сумел никто. И вот мы видим, как голодные писатели, цвет русской литературы, ради пайка перебирают бумажки в большевистских канцеляриях, как Ахматова, вдруг получившая полпуда селедки, пытается торговать ею на рынке, как пребывает в сомнениях, возвращаться или нет в Россию, Горький, как одна из муз Серебряного века Мариэтта Шагинян интригует, дабы выселить из Дома искусств вдову только что расстрелянного Гумилева и вселить в ее комнаты своих родственников… Признающий только правду, стремящийся к документальной точности и в то же время блестящий стилист, тонкий, во многом ироничный, — таким Ходасевич предстает в своих воспоминаниях.

Метод Иннокентия Анненского, к которому он прибег при написании эссе, вошедших в две «Книги отражений» (1906, 1909), называли интуитивным, автора обвиняли в претенциозности, язык его объявляли «ненужно-туманным», подбор тем — случайным. В поэте первого ряда Серебряного века, выдающемся знатоке античной и западноевропейской поэзии, хотели — коль скоро он принялся рассуждать о русской литературе — видеть критика и судили его как критика. А он сам себя называл не «критиком», а «читателем», и взгляд его на Гоголя, Достоевского, Тургенева, Чехова, Бальмонта и прочих великих был взглядом в высшей степени субъективного читателя. Ибо поэт-импрессионист Анненский мыслил в своих эссе образами и ассоциациями, не давал оценок — но создавал впечатление, которое само по себе важнее любой оценки. Николай Гумилев писал об Иннокентии Анненском: «У него не чувство рождает мысль, как это вообще бывает у поэтов, а сама мысль крепнет настолько, что становится чувством, живым до боли даже». К эссе из «Книг отражений» эти слова применимы в полной мере.

«Уснувшие весны» Игоря Северянина, законченные в 1931 году, но так и не напечатанные при его жизни, — это, по сути, документ, автобиография, написанная широкими мазками. Но в то же время — это проза выдающегося поэта, одного из ярчайших представителей Серебряного века, основателя эгофутуризма. Все в этой прозе перемешано и взаимосвязано: описания бытия в эстонской эмиграции, поездок по Европе, встреч с Буниным и Маяковским соседствуют с литературной критикой, обращенной в былые времена, и нанизываются на нитку мысленных скитаний по невозвратному прошлому. А в этом прошлом — Федор Сологуб, Брюсов, Блок, Гумилев, Георгий Иванов, Гиппиус, Мережковский, Фофанов и еще многие, многие, многие... А еще в этом прошлом остался венок «короля поэтов», которым Северянина увенчала восторженная публика. Знал бы поэт тогда, какие повороты судьбы его ждут... Игорь Северянин умер, полузабытый, в декабре 1941 года в оккупированном фашистами Таллине.

В «Литературном дневнике» поэтессы Зинаиды Гиппиус, одного из виднейших представителей Серебряного века, представлена широкая картина русской художественной культуры — картина тревожная, отражающая кризис духовных основ и непримиримую борьбу течений внутри русской интеллигенции. Взгляд Гиппиус не знает авторитетов, ее перо не щадит никого, и прежде всего литературных оппонентов — писателей, ориентирующихся на традиции классического реализма. Но мы, в отличие от автора, опубликовавшего «Литературный дневник» в 1908 году, знаем, что менее чем десятилетие спустя год 1917-й растопчет всех тех, кто так упоенно боролся друг с другом на развалинах общественных идеалов XIX века — и символистов, и реалистов, и представителей прочих менее заметных течений. Одних, как Гиппиус, он заставит покинуть родину, других, как Горького, заставит искать компромиссы с властью и собственной совестью. И это наше знание побуждает внимательно вчитываться в «Литературный дневник», написанный на злобу дня столетней давности, и искать в нем ответы на вопросы современной нам жизни.

Одно из крупнейших произведений ученого-энциклопедиста и военачальника А.Е.Снесарева «Философия войны» было подготовлено им к печати незадолго до ареста в 1930 году. В основе этого труда лекции, прочитанные слушателям Академии Генштаба Красной Армии, начальником которой А.Е.Снесарев был в 1919-1921 годах. Тонкий анализ причин возникновения войн, их форм и свойств, обстоятельные исторические экскурсы делают «Философию войны» весьма актуальной и в наше время. Книга адресована всем, кто интересуется философией и историей.
Андрей Евгеньевич Снесарев (1865-1937) - востоковед, путешественник, географ, философ, генерал-лейтенант царской армии, герой Первой мировой войны, первый ректор Центрального института живых восточных языков, ректор Московского института востоковедения.

Книга Александра Зеркалова посвящена исследованию ершалаимских глав романа «Мастер и Маргарита» через призму первоисточников булгаковского текста - канонических Евангелий, Талмуда, трудов древних историков и более поздних авторов, на которых прямо или косвенно указывает текст знаменитого романа. Автор убедительно доказывает, что знание писателем теологической литературы было системно и научно, а за художественными образами романа стоит внимательное изучение предмета.
Под псевдонимом Александр Зеркалов публиковал свои литературоведческие работы писатель Александр Мирер (1927—2001).

Настоящее издание переводов Дмитрия Сергеевича Мережковского (1866—1941) продолжает выпущенный ранее том трагедий Эсхила, Софокла и Еврипида и являет собой уникальное и наиболее полное собрание работ Мережковского как переводчика.
«Дафнис и Хлоя» - произведение греческого писателя II-III веков н. э. Лонга - на русский язык впервые было переведено как раз Мережковским, только в 1895 г. Цикл «Итальянские новеллы» включает переводы пяти изящных новелл XV века, в том числе шедевра новеллистики Возрождения. Затем следует написанная самим Мережковским по итальянским источникам эпохи Возрождения повесть «Микель-Анжело». Завершает цикл первый по времени перевод на русский язык новеллы Анатоля Франса «Святой Сатир». В таком виде «Итальянские новеллы» были собраны самим Мережковским и печатались при его жизни.
Из написанных Шарлем Бодлером пятидесяти «Стихотворений в прозе» Мережковским было переведено только двенадцать. Первый и, насколько известно, единственный раз переводы из «Стихотворений в прозе» появились в печати в 1884 г.
Издание снабжено предисловием и подробным комментарием, адресовано широкому кругу читателей, интересующихся всемирной литературой и русской словесностью, может быть полезно студентам-филологам, учителям и преподавателям гуманитарных вузов.

Один из зачинателей русского символизма, блестящий поэт и переводчик, автор исторических романов, религиозный мыслитель Дмитрий Мережковский перевел трагедии древнегреческих классиков в 1890-х годах. Последний раз его переводы публиковались в 1914 году – еще до революции. Дмитрий Мережковский эмигрировал во Францию, и долгое время его произведения не печатались в России. Спустя столетие у российских читателей снова появилась возможность познакомиться с античной классикой в прочтении Дмитрия Мережковского. Лучшие трагедии античного периоды – «Эдип-Царь» и «Антигона» Софокла, «Скованный Прометей» Эсхилла и «Медея» Еврипида не перестают поражать воображение глубиной переживаний героев и мощью мысли их создателей. Во многом, они помогают нам понять исторические романы Мережковского, более известные широкому читателю. Издание сопровождает вступительная статья о переводческом таланте Дмитрия Мережковского.